Бакинский бульвар - Страница 50

– Их нужно похоронить по нашим обычаям, – тихо сказала я Кериму. – Сначала обмыть в мечетях, потом отвезти на кладбище.

– Сейчас их тела тебе не выдадут, – так же тихо ответил Керим, – а после завершения расследования Тамиллу можно отнести в мечеть, а твоя Алина, кажется, была христианкой или вообще кришнаиткой. Там столько разной крови намешано – украинской, татарской, осетинской.

– Как тебе не стыдно! Она из-за меня погибла, а ты ее кровь процентами измеряешь.

– Просто говорю правду.

Мы бы еще долго спорили, если бы в дверь снова не позвонили. Отец опять отправился открывать, а я опять остановила его:

– Не подходи, сама открою.

Керим нахмурился и засунул руку в карман. Неужели он пришел сюда вооруженным? Может, он знает гораздо больше, чем говорит? Я подошла к дверям и посмотрела в глазок. На лестничной площадке стояли наш известный актер Иосиф Самарский и его супруга Ирина Владимировна.

– Вы сегодня приглашали к нам Самарских? – повернулась я к маме.

– Да, они обещали зайти, он звонил как раз перед твоим приездом.

С Самарскими мы дружим давно, и я не колеблясь открыла дверь. Иосиф Аронович и его супруга вошли в квартиру, мы нежно расцеловались с Ириной Владимировной, Самарский же церемонно поцеловал мне руку. Они прошли в гостиную, где суетилась мама. Кямал сидел в своей комнате за компьютером и даже не вышел к гостям. Керим же немного повеселел, он ожидал увидеть кого угодно, только не завуча маминой школы и ее мужа – известного актера.

Мама принесла чай с восточными сладостями, и все оживленно начали обсуждать последние городские новости. Я сидела за столом и радовалась почти патриархальной обстановке в нашей семье. Говорят, что в шестидесятые-семидесятые годы в Баку было принято ходить друг к другу в гости, семейно дружить, отмечать вместе какие-то праздники. Куда все это делось?

Ирина Владимировна рассказала смешную историю о пропаже их сумки в аэропорту, и все громко рассмеялись. В сумке лежал сценический костюм Иосифа Ароновича, игравшего одного из героев Шиллера. Там же были борода и парик Самарского. Увидев содержание сумки, таможенники стали искать неизвестного бандита, которому принадлежали эти вещи.

Сидевший рядом со мной Иосиф Аронович наклонился ко мне и громко произнес:

– Вы извините меня, Фаридочка, но я хотел бы поговорить с вами об одном проекте, который будет финансировать ваша компания. Очень интересный проект в рамках шекспировского фестиваля.

Я знаю, что мы действительно собирались финансировать поездку нашего театра в Англию, тем более что на нашей сцене уже поставлены несколько пьес гениального английского драматурга. Я согласно кивнула, и мы поднялись из-за стола, чтобы пройти в кабинет папы. Ирина Владимировна продолжала свой рассказ, и все громко смеялись. Мы зашли в кабинет. Я села в кресло, гость устроился напротив.

– Мы можем спокойно поговорить? – начал Иосиф Аронович.

– Конечно. Вы же знаете, что мы гарантировали финансирование вашего участия в этом фестивале.

– Я не об этом, – улыбнулся Самарский, – у меня к вам немного другое дело.

– Какое дело? – Даже не подозревая, о чем именно он будет со мной говорить, я занервничала.

– Связанное с вашим другом Омаром Халедом, – тихо, но выразительно сказал Иосиф Аронович. – Я хотел поговорить с вами именно о нем.

Интерлюдия

Убийцы должны были полковнику Садыхову уже семьсот тысяч долларов – за адрес художника они согласились выплатить еще двести тысяч. Садыхов понимал, что идет ва-банк. Скрыться будет уже невозможно. В лучшем случае его уволят из органов, в худшем – если сумеют доказать его вину – посадят лет на десять. Поэтому он решил играть до конца. Помочь убийцам с ликвидацией этой проклятой женщины, из-за которой рухнула его карьера.

Ночью он снова сообщил адрес своему осведомителю, потребовав у него забрать деньги. Философ перезвонил убийцам, и те согласились доставить в условное место чемодан с деньгами. Философ забрал деньги в половине четвертого утра. В чемодане была только часть денег – двести пятьдесят тысяч, о чем он и сообщил полковнику. Разъяренный полковник потребовал оставшуюся сумму. Он даже поначалу решил, что деньги забрал себе Философ, но тот клялся, что получил только четверть миллиона наличными. Когда он перезвонил убийцам, они сообщили, что сбежавшая женщина все еще жива.

Ночью полковник приехал за деньгами, приказав своему агенту связаться с убийцами и получить оставшиеся деньги. Получалось, что он рисковал за ничтожную сумму. А рано утром позвонил майор Мехтиев и передал приказ генерала Асланова срочно приехать в управление. Садыхов сразу понял, что его вычислили. Круг сужался, и единственным спасением могли стать деньги и смерть его агента. Другого выхода просто не оставалось. Он позвонил Философу и назначил встречу на восемь тридцать во дворе соседнего дома. Там был проходной двор, через который полковник рассчитывал уйти в случае необходимости. Философ сообщил, что звонившие ему убийцы отключили телефон, очевидно, решив, что уже расплатились с полковником сполна и больше не нуждаются в его услугах.

Садыхов взял на встречу второй пистолет, который он нашел во время одной из командировок в Гяндже и оставил себе, рассудив, что может понадобиться в подходящий момент. Теперь такой момент наступил. Нужно застрелить Философа из этого пистолета, а затем решиться и ранить себя в ногу или в руку из этого же оружия. Только в случае своего ранения он мог рассчитывать на прекращение уголовного дела и на снисхождение руководства. Раненого офицера, пытавшегося спасти своего агента, закрывая его собственным телом, никто не посмеет отдать под суд. Он и отправился на встречу с твердым намерением не только убрать своего осведомителя, но и выстрелить в себя, чтобы оказаться в больнице с пулевым ранением.